Хоккей есть хоккей

Стокгольм дремал... Весна еще где-то пробивалась сквозь ледяные торосы далеких фиордов. Мартовские морозы надежно заперли ледяную шкатулку проливов и каналов. Под ее заснеженной крышкой остался лежать золотой ключик к познанию красоты шведской столицы — голубоватые воды. Красота Северной Венеции без блеска. воды, ее ласковой игры, блекнет, словно лицо утомленной красавицы.

Но многое остается неизменным и зимой. Например, белоснежные лебеди, которых в Стокгольме тысячи, остаются зимовать в городе. Они призваны как бы заменить бушующее летом море цветов, шумящие кроны деревьев. Большие белые птицы ищут любые оазисы чистой воды и поселяются там. Всего несколько лебединых поколений назад птицы предпочитали откочевывать в более теплые края. Но зачем тянуться в далекий и опасный путь на юг, когда круглый год можно иметь королевскую пищу у любого стокгольмского причала? Лебедей слишком избаловали в последние годы, и многие склонны считать это ошибкой. Но тот, кто хоть раз видел, как над заснеженными фиордами вдруг

величаво взмывает белоснежная туча в несколько тысяч лебедей, никогда не забудет потрясающей картины их полета. И все же город дремлет... Даже знаменитые, прикрытые шапками снега,

Легкость одежды, отсутствие в большинстве случаев головных уборов, высокий рост жителей, обилие спортивного инвентаря в руках и особенно на витринах многочисленных магазинов придают городу какую-то особую спортивную молодцеватость. И, естественно, кажется, что такое грандиозное соревнование, как чемпионат мира по хоккею с шайбой, на фоне скудной общественной жизни зимнего Стокгольма должно встряхнуть весь миллион столичных жителей. Жадно ищешь следы ледяной горячки на лицах в общем то равнодушных и тяжелых на подъем, под стать своим лебедям, шведов, ищешь на улицах и в магазинах. Но следы чемпионата редки. Кое-где афиши да снимки шведской команды. Вот громоздится в витрине дамского конфекциона облаченный в доспехи хоккеиста манекен — с тремя голубыми коронами на желтой рубашке.

Первое впечатление, что Стокгольм, город, славящийся умением скрывать самые вопиющие контрасты, открыто заявляет — я буду болеть только за своих. Это беглое, впечатление, увы, подтверждается и в дальнейшем. Плохо ли это? В принципе нет. Любой патриот желает победы своей команде, как мы, например, желали ее нашим ребятам. Но, когда культ «Тре крунур» диктует общий интерес к чемпионату, — это становится и обидно, и неприятно.

В самом деле, шведы в большинстве случаев, не считая, естественно, матчей большой четверки, вспоминали о чемпионате лишь в дни выхода на лед шведских хоккеистов. И тогда, независимо от уровня мастерства соперника, стадион был переполнен. На матче более интересном и важном, но проходившем без шведов, зрителей было настолько мало, что администрации стадиона «Юханнесхоф» приходилось идти на хитрость, чтобы скрасить как-то удручающую пустоту шестнадцатитысячного зала. Трижды его заполняли дети, для которых устраивался день открытых дверей. И надо сказать, что дети болели очень горячо и более объективно, чем их отцы и старшие братья.

Говорят, Стокгольм для иностранцев— город тысячи секретов. Но для нас в эти дни существовал только один секрет Стокгольма: кто получит право забрать золотые медали чемпионов мира, которые пока спокойно лежат под островерхой крышей городской ратуши? И ответить на этот вопрос могло только время. Задача с четырьмя неизвестными (американская команда была не в счет) из стадии предварительных анализов передана на суд гигантской счетной машины мирового чемпионата.

Утка «Дагенс Нюхетер»

Чемпионат начался без нас. В то время как наши хоккеисты забивали первые шайбы в ворота финской сборной, мы, большая группа советских журналистов, сидели в Хельсинкском аэропорту и ожидали самолет на Стокгольм. В эти минуть мы — те, кто должны были стать очевидцами ледяных баталий, отличались от московских болельщиков лишь тем, что москвичи могли спокойно следить за игрой с помощью экранов великолепных телевизоров, а мы жадно ловили отрывочные фразы комментатора, которые сквозь хаос в эфире доносил до нас жалкий транзисторный радиоприемник.

Но нас больше беспокоило не то, что мы опаздывали сами. Мы не могли спокойно слышать слова: «Александров сломал клюшку», «сломанная клюшка Майорова...» Тревога объяснялась просто — с собой мы везли инструмент — большой запас хоккейных клюшек, число которых заметно убавилось у наших ребят еще в прикидочных играх и на тренировках. «А вдруг наши останутся вообще без оружия?!» — эта нелепая мысль нет-нет да и терзала сердца, Она, нелепая и в общем-то несерьезная мысль, может быть, лучше всего отражала наше-мереное напряжение.

Нам не повезло с самого начала. Первую игру с большими партнерами пришлось играть со шведами, которые, несомненно, на старте чемпионата были сильнейшей командой, пока в дело не были пущены такие стратегические средства, как высокие морально-волевые качества, дерзание. В своем чистом виде мастерство шведского хоккейного ансамбля было самым высоким. Здесь сказалась и долгая подготовка, и удачно подобравшийся ровный состав. Но хоккей есть хоккей, и как искусство ради искусства бесплодно, так в конечном счете бесплодно и голое хоккейное мастерство.

Мы проигрывали шведам. «Тре крунур» именно с нас начала свой триумфальный путь к победе. Сейчас, когда горечь поражения смягчена и временем и, главное, радостью окончательной победы, можно сказать прямо, что игра была проиграна честно. Поражения могло не быть. Наши ребята играли на равных. Как ни странно, но в первом матче со шведами исход игры ввиду очень высокого нервного напряжения зависел не столько от количества бросков по воротам и феерических комбинаций, сколько от числа ошибок, сделанных игроками. И у нас этих ошибок было больше.

Только слепота и предвзятость шведской прессы позволили ей после этой игры вывести русских из дележа большого (мирового) и малого (европейского) золота. Крупнейшие газеты (общий тираж шведских газет около 4 млн. экз. на население в 7,5 млн.), словно гигантские кузнечные меха, начали раздувать, пламя шведской славы задолго до конца чемпионата. Одновременно с этим шведские журналисты не поскупились на деготь, которым усердно мазали ворота канадской сборной. Правда, канадцы заслужили своими скандальными похождениями на шведских катках критическое отношение, но не в такой грубой форме. Обиженный Кром, тренер канадцев, наотрез отказался давать интервью и вообще разговаривать со шведскими журналистами, а в речи, передаваемой по канадскому радио, заявил, что «здесь с нами обращаются хуже, чем с собаками, нас травят каждый день во всех газетах одновременно, и ни о каком духе товарищества говорить не приходится. Единственное, чем мы можем им ответить на это, — разгромом». Но угрозе Крома не суждено было исполниться. Наоборот. Разгром канадцам учинили шведы — это было кульминационным моментом шведского триумфа, но, как показали дальнейшие события, отнюдь не чемпионата.

Игра шведов с канадцами была очень красивой, подлинно мастерской игрой. Широкие стремительные атаки волнами катились по льду, у зрителя невольно терялось чувство скорости, ощущение высокого темпа. Окрыленные первым успехом над советской командой, шведы, поддерживаемые оглушающими кри-ками «хейя, хейя, хейя», дрались за каждую шайбу. Но феноменальный пожарник из Канады Сет Мартин хладнокровно гасил одну за другой все шведские атаки.

Сказывалась и ничья канадцев с чехами — 4:4. Она настолько духовно, да и физически утомила канадцев, что им явно приходилось играть на пределе сил. И хотя пятнадцать с половиной тысяч человек болели за «Тре крунур», ничто не предвещало для канадцев дурного исхода. Правда, первый период за шведами—1:0. Зато второй — с таким, же счетом за канадцами. Итого — 1:1. Развязка наступила на четырнадцатой минуте третьего периода, когда великолепный проход Стернера и ошибка прекрасно игравшего всю игру канадского защитника Смита позволили гигантским светящимся часам «Лонжин» выкинуть цифры 2:1. Канадцы растерялись настолько, что в течение одной минуты затем сделали две непростительные ошибки и пропустили еще две шайбы. Радости шведов не было предела. «Тумба» Юханссон и Стернер, герои этого матча, бросились в один из проходов центральной трибуны, где сидел в мягком кресле восьмидесятилетний шведский король. Портрет обнимающегося монарха и радостные лица двух шведских игроков стали самым ярким пером в хвосте той дикой утки, которую выпустила крупнейшая стокгольмская газета «Дагенс Нюхетер». Аршинные буквы первой полосы: «Золото — шведское — «Тре крунур» — чемпионы мира». И двенадцать газетных страниц с полуполосными фотографиями повествовали о триумфе над канадцами. Это было за два дня до окончания чемпионата...

Игра №28

Полторы недели Густав Йонссон, пожилой, сухопарый мужчина в голубой пилотке и куртке, равнодушно работал штемпелем. На месте жирной цифры, обозначавшей номер игры в нашей пресс-карте, появлялась унылая дырка. Еще один матч чемпионата позади... Но, когда он взял мою карту с последним, 28-м номером, не выдержал. «Гуд лакк» «удачи!» — пробормотал он и впервые улыбнулся. Игра №28 — наш поединок с канадцами. Волей судьбы ему предстояло решать весь исход чемпионата. Что же произошло после того, как «Дагенс Нюхетер» так поспешно «завершила» чемпионат убедительной победой своих земляков?

К последнему дню положение для советской сборной сложилось таким образом, что требовалось три чуда в один воскресный день — команде ГДР не проиграть американцам, чехам выиграть у шведов, а нам — у канадцев. Первое чудо оказалось половинчатым. За двадцать секунд до конца матча команде США удалось уйти от поражения (3:3), и карандаши, которые в последние дни чемпионата играли нисколько не меньшую роль, чем клюшки, в распределении мест, заработали вновь. Финны вышли на пятое место. А это означало, что мы при условии совершения второго чуда должны были совершить третье уже с оговоркой — выиграть с разницей не менее чем в две шайбы.

В 12.00 на поле вышли без пяти минут чемпионы «Тре крунур» и команда ЧССР, потерявшая три очка — ничья с Канадой и поражение от советской команды. Теперь в руках чешских спортсменов находился ключ к бронзовым медалям и. последней дверце, которую должны были пройти наши хоккеисты, чтобы выйти к последнему пролету лестницы, ведущей на хоккейный Олимп.

Во многом исход игры, с чехами был определен заранее. В связи с этим еще раз нельзя не отметить, какое острое оружие пресса — им можно не только убить врага, но и покончить с собой. Праздничный и преждевременный трезвон шведских газет во многом охладил наступательный пыл шведов и, наоборот, заставил собраться чехословацких хоккеистов. Перед самой игрой Бубник признался: «Мы будем играть так, как никогда не играли. Мы выиграем». И это не было пустым бахвальством. Примечательно, что тренеры сборной ЧССР пошли на большой риск, выставив Дзуриллу в воротах и Прилла в нападении. Дзурилла, заменивший Миколаша, положим, сыграл лучше последнего. Но чтобы в таком ответственном матче поставить не игравшего доселе Прилла, очень способного молодого хоккеиста — чешский вариант советского Парамошкина, которому, увы, так и не пришлось понюхать пороха, — надо было иметь большое тренерское мужество. Прилл — солдат по профессии, если это можно назвать профессией, оказался солдатом и по призванию на хоккейном поле. Он во многом способствовал победе чехов, создавая настоящий хаос перед воротами Свенссона. Минимум две шайбы, попавшие в сетку шведских ворот, могут быть благодарны ему за содействие.

Чехи играют, как машина. В первом периоде на 14-й минуте они забивают первую шайбу, Во втором шведы сравнивают счет. Но на 14-й минуте второго периода с точностью автомата чехи забивают еще шайбу, а через 25 секунд и третью.

Последний период прошел в лихорадочной борьбе. Легкий удар «Тумбы» — и шайба, как лягушонок, прыгнула мимо Дзуриллы. Но большего шведы не смогли добиться. Чехословацкие хоккеисты продемонстрировали удивительное хладнокровие в последнюю десятиминутку, играя некрасиво, зато правильно: они держали шайбу любой ценой. Семь вбрасываний производилось в их зоне на одной минуте. Но зато ни одного острого момента. Собственно говоря, это была победа и советской команды. Теперь будущее медалей находилось в ее руках. А это уже легче, Шведам же предстояло сидеть на трибунах и ждать милости от природы. Утка «Дагенс Нюхетер» начала терять перышки. Хоккей есть хоккей.

Стокгольмский обыватель, почувствовав холодок поражения на своей спине, сразу же переметнулся на сторону тех, кого столько времени поливал грязью. Весь стадион болел -за канадцев. На трибунах появился удвоенный штат крикунов-затейников, которые через рупоры наскоро обучали соотечественников вплетать в свой боевой клич «хейя» слово «Канада». Невозможно себе представить, в какой атмосфере пришлось бы играть нашим ребятам, если бы уже через 76 сек. первая шайба не. влетела от клюшки Альметова в ворота канадцев. К концу периода счет был 3:0 в нашу пользу. Легкость совершения третьего чуда радовала, пугала и настораживала одновременно. Но тем не менее «хейя Канада» звучало редко. Только жидким свистом отвечал зал на приветственные крики «Шайбу, шайбу!» Это болели работники советского посольства, моряки нашего парохода и туристы.

В середине второго периода пушечный прострел Бориса Майорова мимо ворот, казалось, был ошибкой. Но невесть откуда выскочивший Старшинов почти в прыжке ycпел подставить крюк, и шайба с треском врезалась, в верхний угол ворот. Мартин даже не шелохнулся. Это был один из самых красивых голов чемпионата.

Все-таки за сорок три секунды до конца игры наши ребята повторили ошибку шведов: «Братцы, да неужели мы чемпионы?!» Преждевременная и безмерная радость, казалось, докатывалась со скамьи наших запасных через все поле сюда, в ложу прессы. Но Флетчер, еще один пожарник из Канады, охладил пыл радости. Канадцы уходят от сухого счета. За ошибки в пылу лихорадочной борьбы судьи удаляют двух наших игроков — сначала Иванова, а потом и Старшинова. Канадцы меняют Мартина на полевого игрока и вшестером атакуют ворота Коноваленко. И вот в какие-то секунды чемпионат мира — этот долгий многодневный спортивный марафон — становится самым драматичным чемпионатом за всю историю хоккея. 19.56. Канадцы забивают вторую шайбу. Еще одна, и тяжелые золотые медали лягут на ладони шведских спортсменов... Но четыре секунды слишком мало времени для того, чтобы пробиться к воротам, когда на пути даже шести игроков стоят трое, вооруженные мужеством, умноженным на самоотверженность. Всё. Финальный свисток успокоил сразу всех 215 350 зрителей, которые посетили игры чемпионата. Число, кстати сказать; более чем скромное для первенства мира по хоккею.

В эту радостную минуту невольно вспомнились те черные чемоданы, которые подарила нашим хоккеистам перед игрой с чехословацкими спортсменами одна шведская фирма. Тогда это было загадкой — для чего чемоданы: для шайб или для медалей-. Но теперь- то мы знали точно — для золотых медалей, которых мы не видели с 1956 года...

Стокгольм — Москва