Тяжела ты, шапка чемпиона...

В спорте издавна бытует афоризм, с годами приобретший силу и бескомпромиссность аксиомы. Так и говорится: «Легче завоевать чемпионский титул, чем удержать его».

В истинности этих слов советским хоккеистам пришлось убедиться в ходе розыгрыша следующего мирового первенства, которое в 1957 году состоялось в Москве.

Тогда, напомню, советские хоккеисты, не проиграв ни одного матча, но сделав на одну ничью больше, чем сборная команда Швеции, уступили ей титул чемпионов мира и Европы. Уступили, несмотря на поддержку родных стен, на отсутствие в первенстве канадских и американских хоккеистов.

Об этом не очень приятно, больше того — горько писать... Но, право же, лучше сейчас, пусть и спустя добрый десяток лет, посмотреть правде в глаза, трезво и спокойно разобраться в случившемся, чем оставить необъясненной эту не совсем удачную строку в истории отечественного хоккея, хотя и второе место в мировом и европейском первенстве, конечно, следует расценивать как успех.

Я постараюсь быть предельно объективным и откровенным. Возможно, то, о чем я скажу, будет по-разному воспринято кое-кем из моих коллег по сборным командам СССР тех лет и ее наставником Аркадием Ивановичем Чернышевым. Тем не менее, я бы никогда не простил себе молчания и как хоккеист, бывший немало лет капитаном сборной, и как спортсмен, всегда ценивший педагогическое мастерство Аркадия Ивановича, его отзывчивость и истинно отеческую заботу об игроках, какому бы клубу они ни принадлежали.

К моему глубокому сожалению — впрочем, очевидно, не только моему,— в неудаче, постигшей тогда нашу команду, в значительной степени повинен наш многоопытный тренер. Конечно, на льду вели борьбу мы, игроки, и вели ее, наверное, по неплохому плану, который если и мог быть лучшим, все же вряд ли помог делу. И только потому, что, уверовав в нашу окончательную победу — мы шли без поражений, сделав лишь одну ничью со сборной командой Чехословакии,— Аркадий Иванович решил последний матч со шведами провести составом игроков, мягко говоря, не отвечающим серьезности и ответственности поединка.

Советская сборная, как известно, его не проиграла. Однако счет 4:4 оказался для шведов поистине победным, золотым, тогда как нам пришлось довольствоваться серебряными медалями.

Да, в «битве» со шведами не мог из-за травмы участвовать Всеволод Бобров. Было и несколько других, быть может, немаловажных, причин, заставивших надолго задуматься тренера. И все-таки я до сих пор не могу понять, почему был введен в состав, жаловавшийся на радикулит Павел Жибуртович, тогда как на скамье запасных сидел и, что называется, рвался в бой сильный защитник Дмитрий Уколов. Не верилось, что тренер отдал предпочтение первому лишь потому, что тот был хоккеист его, динамовской, команды. Но, право же, другого объяснения тогда, да и, признаться, сейчас я, как ни стараюсь, найти не могу.

Помнится, вскоре после начала матча я заметил, что Павел играл не так, как всегда. Было понятно его большое желание участвовать в финальном поединке. Однако болевые ощущения, которые испытывал наш товарищ, давали себя знать, и на поле действовал не сильный, опытный защитник Жибуртович, а тень его.

Надо ли говорить, что с оглядкой на тылы одолеть шведов, которых, напомню, вполне устраивала ничья (они до матча с нами не проиграли ни одной встречи и не имели ничьих), нечего было и думать.

Наши соперники придерживались тактики, которую, пожалуй, вернее всего назвать тактикой активной обороны. «Вы хотите победы, нападайте, мы готовы драться до последнего...» И вот в таком принципиальном споре в нашей обороне появилась трещина, которая, в конце концов, не могла не стать серьезной пробоиной.

Несколько лет спустя мне довелось познакомиться с книгой большого мастера мирового хоккея Свена Юханссона, известного в спортивном мире больше под именем Тумба. Ныне это его фамилия.

Так вот он выпустил книгу, адресовав ее молодежи, и озаглавил «Тумба говорит начистоту». Наряду с полезными советами блестящего практика, каким был и остается в моих глазах Тумба, в книге, несомненно, есть отдельные рекомендации, к которым следует отнестись критически. Меня же, однако, в первую очередь заинтересовали суждения Тумбы о тактике, точнее — о различных хитростях, к которым нельзя не прибегать в матче с сильным соперником.

Дабы поярче, в эмоциональном ключе развить этот свой тезис, Тумба довольно подробно рассказывает о том, как он и его партнеры по «Тре Крунур» — сборной команды Швеции — готовились играть и играли против советской сборной в том памятном для нас финальном матче в Москве.

Итак, предоставляю слово Тумбе. «Команда, применяющая какую-либо тактику, должна не только настойчиво осуществлять ее, но и приспосабливать свою игру к ответной тактике противника. Если вовремя не понять этого, может оказаться слишком поздно, и тогда получится так, как было с русскими хоккеистами в Москве.

Хотелось бы рассказать также о том, как Гарвис Мееття забил в Москве решающий гол, когда я отвлекал на себя двоих игроков. Произошло это следующим образом.

В матче с русскими мы вели в первом периоде со счетом 2:0. Мы знали по опыту, что русские хоккеисты очень опасны. Когда их прижмут к воротам, они всегда отвечают бурной контратакой. Они хорошие бойцы, у них высокая общая физическая подготовка, и они действительно умеют выложиться до конца, сыграть в полную силу. Однако мы — шведы, мы же викинги,— так рассуждали шведские хоккеисты.— Мы не должны сдаваться, постараемся на этот раз прижать русских».

Во втором периоде мы в течение 10 минут удерживали счет, по-прежнему было 2:0 в пользу Швеции. Но тут русские развили совершенно фантастический темп. Не снижая его, они забили в наши ворота четыре гола. Иными словами, теперь они вели со счетом 4:2 и не ослабляли натиска.

Нам, признаться, совсем было невесело, мы не понимали, откуда у них взялись силы, ибо работали они так интенсивно, что могли бы забросить нам в том периоде больше четырех шайб, если бы Флодквист не действовал в воротах исключительно четко. Однако в раздевалке мы сказали себе: «Ребята, мы не для того приехали сюда, чтобы проигрывать. Как мы покажемся дома, если позволим русским выиграть этот матч. Остался целый период, у нас еще 20 минут времени, и мы должны сыграть так, чтобы эти 20 минут тяжело достались русским. Надо по-настоящему поднажать в последнем периоде».

С этими словами мы вышли на поле. Благодаря тому, что моя отвлекающая двух противников тактика по-прежнему очень хорошо оправдала себя, Эйе вскоре забил третий гол. А потом случилась такая история.

Я вышел на угол и сумел завладеть здесь шайбой. Оба моих русских сторожа были рядом со мной. Я передал шайбу за ворота, ее принял стоявший там Гарвис Мееття. Мне было непонятно, почему он расположился за воротами, ведь самое лучшее место — перед воротами. Но оно, видимо, не нравилось Гарвису.

«Ах, вот что, так это мне нужно непременно встать перед воротами — подумал я, отдав шайбу Гарвису и взглянув на обоих своих русских сторожей.— Что же, поедем, займем свое место на пятачке». Оттуда я увидел, что Гарвис за воротами с шайбой совсем один. Прямо перед воротами стоял я со своими русскими опекунами, а в самих воротах — русский вратарь Пучков. Остальных русских хоккеистов, так же как Эйе Линдстрема, отделяло от нас сравнительно большое расстояние.

В этот момент все 50 000 человек, смотревших матч, решили, что сейчас Гарвис передаст шайбу мне, ведь я занимал очень выгодную позицию. Так, наверное, решили и все игроки на поле. Что касается меня, то и я ждал шайбу от Гарвиса. Но мы все ошиблись. У Гарвиса был свой план. Он постоял за воротами, вывел шайбу одной рукой и сделал бросок из-за ворот. Шайба оказалась в сетке за спиной Пучкова, который рассчитывал, что все внимание Гарвиса сосредоточено на мне. Теперь шайба уже лежала в воротах, и я сказал об этом Пучкову, чтобы он не сомневался больше в том, что гол забит».

Так пишет Тумба — начистоту. Следуя примеру своего старого коллеги, я также скажу начистоту, точнее — продолжу начатую мысль о причинах нашей тогдашней неудачи.

Зная силу звена Тумбы, мы, тем не менее, недооценили его. Честно говоря, я что-то не припоминаю, как в ответ на плотную опеку Тумба сам начал заниматься тем же (он пишет, что ему удалось выключить из игры сразу двух советских хоккеистов: один тенью следовал за Тумбой, а Тумба, в свою очередь, контролировал действия другого игрока сборной СССР). Впрочем, возможно, эта уловка и удалась, так как, повторяю, ни Жибуртович, ни его одноклубник, также игравший в сборной, Виталий Костарев не справились со своими обязанностями. Что же касается мастерства Свена Тумбы, то оно, как говорится, не нуждается в комментариях!

Я не случайно столь подробно остановился на одном тренерском просчете. Дело в том, что он, этот просчет — стремление во что бы то ни стало тянуть в состав сборной команды игрока своего клуба, даже если претендент по своему мастерству и другим качествам уступает другому кандидату, — явление, увы, не такое уж редкое в нашем спорте и я возьму на себя смелость утверждать, что оно касается не только хоккея.