Мо-лод-цы!

Когда это слово, мерно и зычно скандируемое доброй сотней голосов, впервые прозвучало над ледяным полем олимпийского стадиона в Кортина-д'Ампеццо, к нам подбежал один из находившихся по соседству иностранных корреспондентов.

— Кэс ке сэ. Что это есть? Как нужно понять?.. «Мо-ледси», Это есть по-русскому как?

Гм!.. Мы, откровенно говоря, были в некотором затруднении. Как бы это точнее объяснить иностранному журналисту, что, собственно, означает это слово? Толкового словаря русского языка с нами, естественно, не было. Да и вряд ли исчерпывали бы все то, что мы вложили в свой коллективный клич, академически суховатые пояснения, имеющиеся там на сей счет: «Молодец... 1. Молодой человек сильный, крепкого сложения. 2. Употребляется при выражении похвалы, одобрения, в значении делающий все отлично...»

Правильно, но мало!.. В хоровом кличе, которым мы стремились воодушевить наших хоккеистов после очередной забитой ими шайбы, чтобы поднять их на новые — спортивные свершения, звучала не только высокая оценка силы, сложения и прочих отличительных качеств наших спортсменов. Здесь были не только «выражения похвалы», но и патриотическая благодарность за самоотверженное мужество, с каким играли в Италии советские хоккеисты, восхищение их ошеломляющей сообразительностью, проявляемой в игре, и, наконец, просто гордость за этих замечательных, крепких и нерасторжимо спаянных, молниеподобных в своем сокрушительном натиске, могучих искусников. Защищая спортивные цвета нашей Родины вдалеке от нее, они блистательно оправдывали самые пылкие надежды болельщиков — и тех, что оставались дома, и тех, которые последовали за маленькой шайбой в ущелье Доломитовых Альп...

Прошел уже месяц, как мы вернулись из Италии, но все еще свежи в памяти волнующие подробности зимних олимпийских игр, свидетелями которых нам довелось быть. Больше того, с каждым днем эти подробности приобретают все большую рельефность. В ушах все еще неумолчно звучит громогласное слово «Молодцы!», которое вмещало и наш восторг, и наши надежды.

Советские хоккеисты — показали себя на седьмых зимних олимпийских играх действительно настоящими молодцами, в самом лучшем и исчерпывающем толковании этого слова. Нелегко далась сборной команде хоккеистов Советского Союза почетная тройная победа в борьбе, требовавшей высшего напряжения всех сил, в соревновании с самыми прославленными мастерами этой ослепительно бравурной игры.

Ведь прошло едва лишь десять лет с тех пор, как на льду московского катка заскользила первая шайба, а советские хоккеисты, слывшие новичками в этом виде спорта, уже поднялись к самым вершинам мирового хоккея, победили все команды Европы, в том числе и своих учителей —упорных и быстрых чехов. А в позапрошлом году, разгромив непобедимую команду основоположников хоккея с шайбой, постоянного победителя всех мировых турниров — команду Канады,— вернулись домой в звании чемпионов мира.

Международные спортивные обозреватели шутили, что советские хоккеисты прошли путь от первого знакомства с игрой до первого места в мире на таких же невиданных скоростях, с какими они во время атак на ледяном поле проходили от своих ворот до ворот противника...

Быль молодцу не укор, но следует напомнить, что в 1955 году наших мастеров хоккея постигла неудача. Правда, звание чемпионов Европы они завоевали снова, однако, когда в последнем матче с канадской командой «Пентинктон» решалось, кому же стать чемпионом мира, почетное звание вернули себе хоккеисты Канады.

Тем с большим волнением наблюдали мы за развитием событий на ледяном поле в Кортина-д'Ампеццо.

Сборная СССР, составленная из игроков трех сильнейших клубов страны — ЦДСА, «Динамо», «Крылья Советов», — явила на этот раз «триединое» монолитное содружество! Уже в первых, предварительных играх на Белой Олимпиаде было немало драматических моментов, когда зрители восхищались остроумными и безукоризненно проводимыми контратаками и волевой напористостью советских хоккеистов.

Да, они многому научились с прошлого года! Игра их стала более мощной, более резкой. Однако ни один зритель на стадионе, ни один спортивный обозреватель из тех четырехсот, которые представляли на Белой Олимпиаде прессу всего мира, ни разу не назвали действия наших мастеров грубыми. Хоккеисты Советского Союза научились применять в борьбе за шайбу силовую борьбу, смело отжимать противника в сторону, на любой скорости принимать его на корпус, на бедро, умело использовать силу разгона, крепость своих мышц, вес стремительно несущегося тела, и все это не было нарушением правил, недозволенным проявлением грубой физической силы. Хоккеисты наши вели на поле честный спортивный спор, А в споре, как известно, всегда есть какая-то грань, отделяющая резкость от грубости, твердую — убедительность доводов от злонамеренной тупости, сокрушительную мощь доказательств от безудержной оголтелости... И хоккеисты наши никогда не переступали через эту решающую грань, как бы напряженно ни велась игра, какое бы яростное сопротивление ни оказывал противник.

Игроки наши держались просто, общительно, но скромно. Они не давали в печати никаких широковещательных — прогнозов или клятвенных заверений в том, что непременно победят. Выходя на поле, они не демонстрировали перед зрителями каких-то ритуальных приемов, якобы обеспечивающих победу, как это проделывали, например, игроки команды США, которые перед началом игры непременно все по очереди касались клюшками завороженной клюшки своего вратаря. Наши хоккеисты не придавали большого значения приметам, и выступавший под номером «13» Пантюхов вопреки всем суеверам был одним из удачливейших игроков в олимпийском турнире.

— Ваши хоккеисты — это подлинные артисты! Экстра класс! Прима! «Бель канто» хоккея... —объяснял нам владелец табачной лавочки, выставивший на прилавке большой снимок нашей команды.—Они играют сердцем! Да, они играют сердито! Понимаете! Спортивная злость. Но когда я смотрю на них, я вижу: у них кипит кровь, но не разливается желчь.

И везде, где в Кортина-д’Ампеццо, в этом маленьком, переполненном спортивными страстями и кишащем яркими красками городке, появлялись светлосиние полупальто и пыжиковые шапки наших спортсменов, движение на улицах стопорилось; толпы любителей автографов окружали наших ребят, которые вынуждены были двигаться в тесном, сплошном и шумном хороводе...

Всех волновал вопрос: сколькими шайбами обменяются команды Советского Союза и США в предстоящей им встрече, одной из самых волнующих, важных и решающих во всем турнире хоккеистов?

Уже всем было ясно, что окончательный спор о золотых олимпийских медалях будет решаться между командами Чехословакии, Канады, Советского Союза и США. Но, как известно, только две команды пришли без поражений к предпоследнему дню состязаний на ледяном хоккейном поле. Это были команды Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Американцам удалось с солидным счетом (4:1) выиграть у чемпионов мира — канадцев. Наши хоккеисты, победившие в финальных играх шведов, чехов и немцев, также не имели поражения. Игра наших хоккеистов с американскими могла стать решающей. Если бы мы проиграли американцам, они вырвались бы вперед, а нашим хоккеистам предстояла еще последняя и чрезвычайно трудная встреча с чемпионом мира — командой Канады.

В этот день волновались не только в Кортина-д’Ампеццо, но и в Доббиако и во всех других поселках и местечках, где были размещены участники и гости Белой Олимпиады. Победа отлично разыгравшихся американцев над канадцами делала их главными претендентами на звание олимпийского чемпиона. Шутка ли сказать, они убедительно выиграли у канадцев, которые совсем недавно, на предварительных играх, разгромили команду Австрии с астрономическим счетом — 23:0!

Во всех странах мира в этот день напряженно слушали радио, ждали последних известий с олимпийского стадиона, задерживали выпуск газет. «В этот вечер итальянцы не ужинали, — рассказывал мне впоследствии известный итальянский поэт Джанни Родари, с которым мы встретились в Риме, — вся Италия была у телевизоров...» Все понимали: в Кортина д'Ампеццо встречаются сильнейшие хоккеисты мира.

Понимали всю ответственность предстоящего состязания и наши хоккеисты. Положение их осложнялось тем, что незадолго до игры с командой США один из наших лучших защитников, Кучевский, получил тяжелую травму. Несмотря на самоотверженное стремление Кучевского выйти на лед, тренеры и врачи запретили ему участвовать в этой важной игре, Защита наша была ослаблена. Кроме того, нелегко давшаяся нам победа над сильной командой Чехословакии несколько утомила наших хоккеистов. Словом, основания для беспокойства имелись. |

Да и вообще, можно ли без волнений, с тем спокойствием, к которому на этот раз уж никак не подходили обозначения «ледяное» или «олимпийское», готовиться к такой трудной игре!

Ни в одном из видов спорта, ни в одной из других спортивных игр, хотя бы самых горячих и увлекательных, человеку не приходится выкладывать такой запас всех сил в столь короткое время, как это бывает в хоккее. При встрече высококлассных команд темп игры становится таким, что даже у зрителей перехватывает дыхание и бурно учащается пульс... Что касается самих хоккеистов, то, как известно, даже самые тренированные, сильные и выносливые не в состоянии выдержать более 2—3 минут игры. Высокий, не спадающий накал борьбы царит на пространстве сравнительно небольшом, резко ограниченном, и от этого как бы повышается «внутреннее давление» в котле головокружительных схваток.

...Неукротимо атаковали с первых же минут наши ворота быстрые, высокотехничные и упорные американцы. Наши хоккеисты не только приняли предложенный противником темп, но постарались еще более убыстрить игру. Шайба металась от борта к борту со все возрастающей, становившейся почти непостижимой быстротой, словно это была некая частица, разгоняемая в силовых полях циклотрона... Тройки наших нападающих менялись без остановки игры. Стучала клюшка о борт — и мгновенно трое игроков исчезали за бортом, откуда навстречу низвергалась свежая тройка. Атаки хоккеистов СССР становились все более грозными, и только восхитительная по своей ловкости игра американского вратаря не давала нашей команде открыть счет...

Стадион ревел. Он поначалу явно «болел» за американцев. Наши хоровые — подбадривающие возгласы тонули в оглушительном гуле тысяч голосов, в неистовых призывах, в перезвоне колокольчиков, которыми были вооружены болельщики американской команды.

Бесконечные атаки американских хоккеистов захлебнулись в прочной и непробиваемой защите советской команды, где особенно отличались всюду поспевавший Сологубов и вратарь Пучков, взявший несколько почти неотразимых шайб. Вы уже читали, что во втором периоде, пользуясь тем, что один из американцев был удален за грубость с поля, наши хоккеисты обрушились на ворота противника атакой, сметающей все со своего пути... Отлично прошедший Пантюхов передал справа шайбу набегавшему Хлыстову, который с ходу забросил ее в ворота,

Стадион стих, только мы, что есть силы, кричали свое: «Молодцы!» Стадион молчал. Он был ошеломлен. Сторонники американской команды безмолвствовали...

Однако игра еще не была решена. Американцы пытались отыграться. Да и можно ли было нашим успокоиться на счете 1:0, который в любое мгновение, при малейшей оплошности готов был стать ничейным! Американцы строили свои атаки на резких выходах. Они часто били по нашим воротам с далекого расстояния, причем били точно из любого положения. И Пучкову приходилось все время быть начеку.

Советские хоккеисты играли мощно, ровно, не пускаясь на соблазнительные авантюры, наращивая напор и как бы постепенно пересиливая американцев. И вскоре стало заметно, что американская команда начинает сдавать...

Но лишь за 4 минуты до конца произошел бесповоротно решительный перелом в игре. Стремглав вышедший вперед Бабич остроумно перескочил через шайбу, отдав ее Боброву, и грозный капитан советской команды, использовав свой знаменитый рывок, виртуозным ударом с полного хода послал шайбу в верхний угол ворот. И тут же в течение трех минут Пантюхов, а за ним Кузин вбили еще две шайбы. 4:0 в пользу команды СССР!

Вот когда стадион снова взревел... Мастерский бросок Боброва и две последние шайбы вызвали всеобщий восторг. Трибуны, залитые слепящим светом сотен прожекторов и невидимыми тепловыми инфракрасными лучами, обогревавшими дорогие места, не могли удержаться от оваций...

Последним покидал поле вратарь американской команды Айкола. Он шел понуро, держа в руке клюшку, не только завороженную всеми игроками США, но и благословленную перед игрой специальным пастором команды... Неожиданно обернувшись, Айкола зло швырнул свою клюшку. Она далеко отлетела, скользя по льду, и замерла на центре поля.

Нужно ли говорить о том, что было назавтра, когда на поле олимпийского стадиона в последней, решающей игре встретились советские и канадские хоккеисты!

Канадцы пытались сразу же сломить, задавить наших хоккеистов, сковать их инициативу, вбить хотя бы одну или две шайбы, чтобы уже не дать потом разыграться нашим. Но тренеры советской команды именно такого начального натиска и ждали. Команда СССР справилась с первым десятиминутным бешеным напором канадцев, основательно вымотала их и затем сама повела решительные атаки. Крылов забил первую шайбу во втором периоде. Кузин добавил вторую незадолго до конца последнего периода. Советские хоккеисты играли с полной отдачей сил, один за всех, все за одного. Играли остро, сообразительно, четко.

Не помогла уставшим канадцам неожиданная задержка в ходе состязания: по чьему-то настоянию перед последним периодом начали опять заливать лед на поле, и вместо законных десяти минут перерыв длился почти полчаса... Замолкли колокольчики и хоровые заклинания болельщиков канадской команды на трибунах. Сперва свернулся, а затем исчез канадский флаг, которым махал кто-то с трибуны. Наши выиграли.

И когда, обнявшись, усталые, но радостные, вместе со своими тренерами А. Чернышевым и В. Егоровым, окруженные роем вспышек фотоаппаратов, наши хоккеисты покидали ледяную гладь олимпийского стадиона, с трибун вдогонку неслось дружное, повторяемое уже тысячами голосов:

— Мо-ло-дси!.. Моу-лед-си!.. Ма-ля-тци!..

Это кричали итальянцы, чехи, поляки, австрийцы, шведы, американцы.

А чей-то охрипший, натруженный бас на трибуне под нами подытоживал, бухая на весь стадион:

— Спасиба-а-а, родны-ые!.. Молодцы!