Сборная Канады в логове коммунизма

«Когда мы отправлялись в Москву, никто из фанатов не приехал нас проводить» - вспоминал в своей книге Кен Драйден.

На самом же деле это было не так. В аэропорту собралась приличная по численности компания болельщиков. У некоторых в руках были плакаты с лозунгом «Go Canada! Go! ». Проводы канадской сборной сохранились на кадрах кинохроники и как нельзя лучше отражают готовность канадских фанов следовать за своими кумирами до конца, несмотря ни на что.

Иначе и быть не могло, ведь на кону стоял престиж всей Канады, которая до 2 сентября 1972 года полагала, что является сильнейшей хоккейной державой. Реванш был необходим, как воздух. По сути дела, эта серия игр являла собой политическое противостояние двух сверхдержав и по обе стороны океана во главу угла ставилось желание продемонстрировать всему миру правильность исключительно своего образа жизни и модели управления системой. А хоккей с шайбой как нельзя лучше подходил для такого соперничества без прямого военного столкновения.

Несмотря на то, что для канадских хоккеистов и их болельщиков домашняя часть серии закончилась не утешительно, все были полны желания вновь биться за пошатнувшийся престиж своей страны. Хоккеисты – на льду, болельщики – на трибунах!

Приключения для канадских игроков и их жен начались еще в самолете. «Нас посадили в самолет с 200 пьяными канадцами, у которых уже были свои бутылки», - вспоминала Джой Беренсон, которой пришлось оставить своих четверых детей в возрасте от двух до 10 лет с матерью. Несмотря на разочаровывающее начало сериала, «Никто из фанатов не задавал нам никаких сложных вопросов, и все были очень добры к нам, очень уважительны. Никто не спросил нас, что произошло на канадских играх».

20-го сентября 1972 года ровно в 20:00 по местному времени канадские хоккеисты прилетели в Москву. Спускавшихся по трапу канадских спортсменов встречал посол Канады в СССР Генри Форд, который, кстати, незадолго до начала московской части серии побывал с рабочими визитами в нескольких городах Советского Союза. Проехав по Кубани и северному Кавказу, Форд с некоторым удивлением отметил высокий уровень антизападных настроений в советском обществе: «Появление нашего флага повсюду сопровождалось усмешками. Даже в тех небольших населенных пунктах, где о хоккее мало что было известно».

Канадцы, как сообщает Sports Illustrated, прибыли «с пивом, скотчем, минеральной водой, стейком, кока-колой, полотенцами, мылом, туалетной бумагой, миниатюрными пуговицами в виде кленовых листьев, канадскими флагами, достаточным количеством жевательной резинки, чтобы перекрыть Москву-реку, и достаточным количеством одежды, чтобы экипировать Советскую Армию на следующие 10 лет».

Разместившись в автобусе, канадцы направились в терминал аэропорта, где их ожидал приятный сюрприз. Все опасения, будто им предстоит двухчасовое оформление документов в московском аэропорту, рухнули в одночасье. Необходимые процедуры были проведены советскими пограничниками за 15-20 минут и довольные этим фактом заокеанские гости отправились в гостиницу «Интурист». На удивление Москва не показалась мрачной и суровой. Напротив – поразила своим величием и интересной архитектурой.

Кен Драйден:

«В автобусе я занял место у окна, чтобы рассмотреть памятник защитникам Москвы, установленный по дороге из аэропорта в город. А вот и он: огромные стальные противотанковые ежи. Поразительное зрелище. В этом месте русские остановили гитлеровцев, рвавшихся к Москве в начале войны. Отсюда всего двадцать минут езды до центра города».

Минуя спортивные комплексы ЦСКА и Динамо автобус свернул к зданию воздушной академии и выехал на улицу Горького, а прямиком по ней направился к «Интуристу», где канадцев ждали их жены, подруги и сотни канадских болельщиков, которые в честь прибытия своих кумиров подняли бокалы с шампанским, чем добавили настроения уставшим от перелета хоккеистам. Само здание гостиницы представляло собой вполне современное двадцатидвухэтажное сооружение, номера в котором оказались вполне комфортабельными для проживания гостей столь высокого уровня.

Кен Драйден:

«К нашему удивлению на ужин подали отличный бифштекс – куда лучше той безвкусной говядины, которой я несколько лет назад трижды в день питался в Ленинграде. После ужина мы с Линдой отправились посмотреть на Красную площадь, благо она была не далеко от гостиницы».

Фил Эспозито:

«Больше всего меня удивляло то, как работал гостиничный персонал, поддерживающий чистоту в номерах. Это были неразговорчивые женщины, которые могли без стука войти в мой номер, открыв дверь своим ключом. Причем, в этот момент я мог быть абсолютно голым! Их это совершенно не смущало».

Но для канадцев по-прежнему оставалась одна проблема – зловещая «Рука КГБ», о которой хоккеистов страны кленового листа предупреждали сотрудники федеральной полиции Канады накануне отъезда. Им настолько забили головы, якобы, существующей прослушкой, установленной в гостиничных номерах, что порой доходило до абсурдных вещей, которые вполне могли привести к трагическим последствиям. Страх перед КГБ буквально парализовал некоторых канадцев. Фил Эспозито, например, каждый раз при входе в свой номер сразу же бросался на поиски «жучков» и камер скрытого наблюдения. Но дальше него в этом вопросе пошел Фрэнк Маховлич, который, приподняв напольный ковер обнаружил очень странный предмет, похожий на то самое прослушивающее устройство. Решив его обезвредить, он принялся откручивать соединенные между собой провода, как вдруг внизу раздался грохот бьющегося стекла. Оказалось, что Маховлич разобрал крепление для люстры, которая располагалась этажом ниже в помещении для совещаний. По счастливой случайности в этот момент в комнате не находились люди, иначе трагедии было бы не избежать.

Рон Эллис:

«Жучков» мы не нашли, но что-то точно было: многим игрокам посреди ночи, допустим, звонили по телефону в номер. Поднимая трубку, на другом конце провода мы слышали лишь гробовое молчание».

В Советском Союзе хоккей был любим абсолютно всеми. И конечно, проведение этой серии игр в Москве горожанами воспринималось, как настоящий спортивный праздник. Впервые к нам приехали знаменитые канадские профессионалы, о которых слагались легенды. Но возможность увидеть «живьем» лучших хоккеистов Канады имели далеко не все. По словам посла Канады Г. Форда, билеты были доступны в основном иностранным туристам и организациям, таким, как, например, Центральный комитет коммунистической партии, который бронировал на каждый матч 2.500 билетов для своих сотрудников.

Цена билета была очень высока, поэтому среднестатистический советский гражданин практически не имел возможности увидеть игры непосредственно в стенах ледового дворца. Однако мощным катализатором всенародной любви к хоккею в СССР было телевидение. Тот факт, что Леонид Брежнев был хоккейным болельщиком, сделал телевизионные трансляции матчей регулярным явлением в стране, где работал всего лишь один телеканал. Поэтому имена советских игроков знали все – даже домохозяйки. Официальный отчет посла Форда гласит о том, что во время серии хоккейных матчей телевизионная аудитория в СССР составила 150 миллионов человек.

Сергей Алтухов (доцент кафедры МГУ им. Ломоносова):

«В сентябре 1972 года я был школьником и смотрел эти матчи вместе с родными и соседями в далеком и родном для меня селе Елань-Колено по телевизору «Чайка-2», который был у нас дома. А всего в домах нашей Песчаной улицы таких телевизоров в ту пору было ровно два. Родители разрешали нам смотреть хоккей вместе со взрослыми. Это был незабываемый бонус. Женщины готовили еду на кухне и, конечно же, обсуждали между собой моменты матчей, чаще всего упоминая одну фамилию – Эспозитор – р-р-р! Именно так, с ненавистью и рычанием простые русские женщины осуждали агрессию канадских хоккеистов против Харламова, Мишакова, Якушева, Васильева. Как это можно забыть? Но вместе с этим столько позитивных эмоций, прилива восторга и патриотизма принесли эти матчи в каждый советский дом, сколько не было со времен Великой Победы 1945 года и первого полета в космос Юрия Гагарина».

21-го сентября канадская сборная отправилась в Лужники на свою первую тренировку. В тот момент, когда канадцы заходили на трибуну ледового дворца, на площадке находились хоккеисты сборной СССР. Заокеанские спортсмены в этот раз не столь легкомысленно отнеслись к тому, что демонстрировали на льду советские игроки. Вероятно, опасались дважды попасть в капкан своих собственных иллюзий. Поэтому, никакого показного веселья в этот раз канадцы не проявили. Наоборот, со всей серьезностью обращали внимание даже на мелочи технического характера.

Рон Эллис:

«Никогда не забуду, что по краям площадки не было никакой защиты. В НХЛ в то время все площадки были оборудованы защитным стеклом, а тут ничего. Лишь за воротами была натянута сетка, которую мы прозвали «рыбацкая сеть». Мы были уверены, что эта сеть играет за советскую команду, ведь в отличие от нас, хоккеисты СССР хорошо знали, куда шайба отлетит после попадания в нее. Такая хитрость русских стоила нам как минимум одной пропущенной шайбы».

Для того, чтобы разместить всех канадских игроков, организаторам пришлось предоставить им целую амфиладу небольших раздевалок, где они могли нормально подготовиться к тренировке. Во время заливки льда работали две снегоуборочные машины и на это гости обратили пристальное внимание. Кто-то из игроков вслух заметил: «Они заливают лед вдвое быстрее, чем это делают у нас».

Теперь уже советские хоккеисты и тренеры расположились на трибуне, для того чтобы понаблюдать за довольно скучной тренировкой соперников. Настолько скучной, что советские игроки, вероятно, успокоились окончательно. Третьяк сидел отдельно от товарищей по команде, рядом с тренером Анатолием Тарасовым. Тарасов что-то беспрерывно записывал в блокнот, лишь изредка бросая взгляд на находившихся на льду заокеанских профи. Чуть позже к ним присоединился Алан Иглсон, который то ли в шутку, то ли всерьез, похлопав Третьяка по плечу, сказал, что ему следовало бы провести лето в тренировочном лагере Бобби Орра в Онтарио. Третьяк тут же поинтересовался: «Поездку моей жене вы оплатите?». Иглсон парировал: «Ох и замашки у вас, Владислав. Чего доброго, в следующий раз спросите, как у нас с пенсионным обеспечением».

Кто знает, как серьезно воспринял этот разговор тогда совершенно юный Третьяк. Не в этом ли кроется загадка столь невыразительной игры нашего голкипера в первом матче московской серии. Не стоит забывать – Третьяку всего двадцать. А Иглсон всегда слыл человеком, обладающим даром убеждения. При этом все отмечали его талант быть прекрасным психологом. Не решил ли таким образом Алан Иглсон «отправить» нашего голкипера с московского льда в заокеанские красоты? Кто знает…

После тренировки канадцы вернулись в гостиницу, и, пообедав в ресторане отправились на экскурсию по Москве. Гуляли по Красной площади, с удовольствием общались с советскими людьми, раздавали автографы.

А впереди был большой хоккей, и ответы на многие вопросы, которые как дамоклов меч висели над головами прославленных канадских хоккеистов. И первый из них, уже через день – 22 сентября на льду Дворца спорта Центрального стадиона имени Ленина.