На грани. III часть

Внутренний мир тренера иногда напоминает непроходимые джунгли, в которые ни журналисты, ни, тем более, болельщики никогда не имеют возможности забраться. Всем, безусловно, видна самая вершина и в этой связи принято считать, что тренерская работа, прежде всего, престижная и хорошо оплачиваемая. Точка зрения в каком-то смысле верная, однако, если проанализировать условия работы тренера в Советском союзе стоит учитывать сложности практического характера, а психологическую нагрузку можно без малейшего преувеличения назвать вредной для здоровья. Тренерский труд на самом деле тяжелый, не дающий времени для передышки. Далеко не каждому дано с этим справиться.

По правилам игры

Наш незабвенный комментатор Николай Николаевич Озеров во время телевизионных репортажей, которые зачастую напоминали целое театральное представление, всегда с энтузиазмом говорил о единой хоккейной семье, о принципиальных матчах, о бескомпромиссной борьбе. Действительно, все это имело место, но исключительно на ледовой площадке, где хоккеисты стояли друг за друга, как принято говорить – горой, уважали соперника. В нашем хоккее не существовало такого понятия, как договорной матч, а судьи если и помогали иногда хозяевам, то делали это крайне аккуратно.

Но в тоже время вокруг льда происходили вещи далеко не безобидные, не джентельменские. История с отставкой Константина Локтева не просто загадочная, а совершенно невероятная, не укладывающаяся в рамки здравого смысла. Всем хорошо известно, что Локтев был блестящим хоккеистом, открытым и порядочным человеком. Именно благодаря этим качествам, закончив карьеру игрока, он тут же получил предложение руководить армейским хоккеем в Спорткомитете Министерства обороны СССР, в течение нескольких сезонов он был помощником Анатолия Тарасова в ЦСКА и справлялся с этой ролью очень хорошо. Невозможно обойти стороной и тот факт, что приняв от Тарасова эстафету на главном тренерском поприще в клубе, Локтев дважды приводил армейцев к золотым чемпионским медалям.

Что-же тогда пошло не так? Как могло случиться, чтобы человек, семь сезонов к ряду отработавший с ЦСКА, опытный тренер, ко всему прочему, работавший помощником Бориса Кулагина еще и в сборной СССР, выигравшей в 1976 году золотые олимпийские медали, мог вообще остаться без хоккейной работы? Об отставке ему объявили весьма иезуитским способом. Безусловно, вопрос решался в ЦК КПСС, где царили свои понятия об элементарной человеческой порядочности. Именно в стенах Старой Площади сочли необходимым, чтобы ЦСКА и сборную СССР возглавлял один тренер – Виктор Тихонов. Естественно, что никто Локтеву ничего объяснять не стал, через него просто перешагнули, не приняв во внимание его заслуги перед отечественным хоккеем, невзирая на способности человека, нужного хоккею.

В приказном порядке Локтев был командирован на три года в польскую армейскую команду «Легия». И вот парадокс: вернувшемуся в Союз Константину Борисовичу не нашлось места ни в армейском клубе, который он до последнего вздоха считал своим родным домом, ни в каком-нибудь другом. С тренерскими кадрами в нашем хоккее вопрос стоял очень остро, но о Локтеве предпочитали не вспоминать. Совершенно никого не интересовало, как живет, чем занимается Константин Борисович. Безусловно, Локтев пережил тяжелейшую психологическую травму. Долгое время был вынужден трудиться на различных должностях, далеких от спорта. Лишь в 1993 году президент Федерации хоккея России Владимир Петров вернул его в хоккей, предложив должность своего заместителя. Однако, в ситуацию вновь вмешалось закулисье, и правление Петрова оказалось коротким, а занявшего его место в Федерации Валентина Сыча, как специалист, Локтев совершенно не интересовал. Обычная ситуация, свойственная смене власти, но трагичная для потерпевшей стороны. Константин Локтев был вынужден уйти, и конечно, никто о нем уже не вспоминал, ведь у нас на виду всегда только действующие герои. Случился новый удар. Трепка нервов, уход старшей дочери из жизни, и как итог – резко пошатнувшееся здоровье. Вскоре, в ноябре 1996 года Константина Локтева не стало.

Советский хоккей, скоростной, основанный на разнообразных тактических действиях, коллективизме, всегда был отмечен прекрасным игровым мышлением и содержанием. И, конечно, он был на редкость красивым и зрелищным. Простые люди, можно сказать, жили этой замечательной игрой и искренне верили в то, что в нашем хоккее происходят исключительно положительные процессы. Однако был и скрытый от глаз болельщиков советский хоккей, довольно сложный и совсем не безоблачный, не мягкий и пушистый. Найти свое место в нем, выжить, закрепиться на определенных позициях было далеко не просто. Как и в любом деле, в хоккее всегда существовал внутренний мир – достаточно тяжелый и жестокий. В нем прекрасно уживались справедливость с несправедливостью, порядочность с лицемерием. Ярлыки навешивались очень легко, а отмыться было крайне сложно, поскольку главные решения принимались на самом верху, где ужасно не любили людей, имеющих точку зрения хоть и не крамольную, но в корне не соответствующую установленным правилам сосуществования. Жестоким правилам. И в том мире никому не разрешалось эти правила нарушать.

Константин Локтев о ЦСКА: «Мне в ЦСКА все по душе. Эта команда сделала меня человеком, ей я обязан всем. Я, когда пришел в ЦСКА, был парень безалаберный, несобранный. Растрепанный какой-то. Но там таким быть нельзя. Или стань другим, или тебе там делать нечего. У нас про любую команду принято говорить: «коллектив». А «коллектив» или «команда» - это, по - моему, не одно и то же. Вот ЦСКА – это действительно коллектив. Такой, который способен воспитать, и перевоспитать, и возвысить, и поставить на место. Не игрока воспитать – это само собой, - а человека».

Константин Локтев о работе тренера: «О роли тренера я, честно говоря, никогда не мечтал и даже в какой-то мере побаивался ее. Она мне всегда представлялась очень сложной, нервной и трудоемкой (теперь могу лишь утверждать, что мои прежние предположения полностью и безоговорочно подтвердились). Тем не менее я знал и другое: а именно то, что очень люблю спорт и не собираюсь расставаться с ним. Мне казалось, что я смогу быть полезным в деле воспитания нашей хоккейной смены, в работе с мальчишками или на преподавательском поприще».

Константин Локтев о неудачах: «Играя в команде, я испытывал немало огорчений от того, что многое не получалось так, как хотелось. Теперь понял, что и в неудачах своя ценность. Если у хоккеиста что-то не выходит, он больше думает, анализирует, рассчитывает, пробует. Одним словом, учится глубже понимать хоккей. Это помогает и как игроку, и как будущему тренеру».

Константин Локтев об отце: «Моим первым учителем и тренером в спорте был отец, который много лет сам играл за первую команду «Спартак» в футбол и в русский хоккей. Отец и определил меня в родной для него клуб к своему большому другу, в прошлом выдающемуся футболисту и хоккеисту В.Степанову».

Константин Локтев о тренерах и игроках: «Игрок должен помогать тренеру проводить его идеи в жизнь. Если у игрока с тренером будут разногласия, то ничего путного из их совместного труда не выйдет. Только при одинаковом творческом подходе к делу, при большом доверии игрока к своему тренеру учебные занятия станут продуктивными».