Вопросительный турнир

...Возвращаемся после второго финального матча сборных Канады и Швеции в гостиницу. Включаем телевизор. Дается объявление, что передачи, посвященные розыгрышу Кубка Канады, завершены. И в заключение — мозаика картинок из игр Кубка, на память. Сначала идут эпизоды предварительных встреч. Потом — полуфинальных, и наибольшее внимание, понятно, игре наших с канадцами. Здесь и превосходные шайбы Светлова и Макарова (канадского за- защитника Робинсона спросили, как Макарову удалось в том моменте так лихо с ним расправиться, и Робинсон пожал плечами: наверное, мол, способность к такому изумительному проходу подарена Макарову природой, гарантировать сохранность ворот никакой защитник не в силах). Здесь и упущенный Ларионовым шанс при счете 2:1. Наконец, выдержки из натиска канадцев. Умело подобранная, словом, вереница игровых подробностей. А последнего гола, пустившего канадцев в финал, — нет. Идут уже кадры финальных матчей, й мы с соседом, известинцем Б. Федосовым, начинаем догадываться, в чем дело. Вот и финальная хроника завершена. И тут мы переглядываемся и — в один голос: «Так оно и есть!». Не шайбы, заброшенные в финале, а гол Босси после броска Коффи, даровавший сборной Канады победу над сборной СССР и выход в финал, венчает всю подборку. Он был для канадских телезрителей самым желанным лакомством.

В составленной организаторами итоговой классификации советской сборной отведено третье место — по итогам кругового турнира она выше американцев, также проигравших в полуфинале. Яснее ясного, что нам с вами пришлась не по сердцу эта позиция команды, годами обнаруживавшей неугасимое стремление и многажды испытанную способность первенствовать в любом крупном

три игры с будущими, как оказалось, финалистами — две с командой Швеции и одну с канадцами. Все три выиграла. В чем же, провал? Разве что люди, взявшие за правило держать в уме единственно итоговую таблицу, но не свойства игр и даже не результаты матчей, горазды теперь настолько заострить вопрос. Разрешите мне обойти вниманием любителей итогового показателя. Все же прочие признаки, более существенные, разберем.

Готовясь к розыгрышу Кубка, сборная СССР провела предварительном турнире — выиграла все пять матчей, избежав срывов в игре, коим были подвержены все соперники до одного. И в конце-то концов наши и полуфинал не проиграли. 2:2 завершили три периода — добавочное время в хоккее для нас не то, что в футболе, во всяком случае, наша сборная, если я ничего не упустил, прежде не проводила на льду больше 60 минут ни разу.

А вот еще сжатая цифровая выкладка: в трех матчах со сборной Канады взято четыре или пять очков (оставляю читателю возможность выбрать сумму самому). Ну, пусть даже четыре. Все равно этот результат повторяет наилучшее соотношение, достигнутое прежде во встречах со сборной сильнейших игроков Канады — тоже четыре из шести было взято в 1979 году в «Кубке вызова». На розыгрыше Кубка Канады в 1981-м (беру и пред турнирную игру) — всего два из шести.

Но на этот раз наша команда уступила канадцам (впрочем, к этой формулировке вернусь через несколько строк) в матче первостепенной турнирной важности, чего раньше не допускалось. И растут, словно грибы в тумане, ряды вопросительных знаков.

После полуфинала А. В. Тарасов с присущим ему темпераментом пустился в рассуждения:

— А ну-ка, давай с тобой вспомним игру. Кто у нас сыграл хотя бы на четверку? Четверо, от силы пятеро. И при таком низком качестве действий не проиграли ведь, в сущности! Не проиграли же 60 минут канадцам, верно? Вот до чего талантлив наш хоккей! А самим себе проиграли.

Думается мне, характер полуфинальной игры не требует подробного исследования изъянов в том или ином разделе действий сборной СССР. Мы слишком хорошо знаем нашу команду, чтобы предположить, что ее квалификации недостаточно для того, чтобы не суметь поспорить в скорости и взаимодействии.

На мой взгляд, в тот вечер команда просто не была готова вести игру в соответствии со своими способностями. Почему? — вопрос слишком таинственный не только для наблюдателей, но и, не исключаю, для участников игры.

Джордж Смит, подаривший нам три года назад Кубок канадцев, — я его упоминал уже в предыдущей корреспонденции, — искренне переживал за нашу сборную. Его слова, пусть это точка зрения и не специалиста хоккея, по-моему, заслуживают внимания: «Произошло то, чего я боялся. Команда, которая все время выигрывает, когда-нибудь, в одном-единственном матче, допускает осечку».

Вот о чем еще надо бы вспомнить. Прошлогодний чемпионат мира в ФРГ сборная СССР выиграла, но был у нее в предпоследнем туре тяжелейший матч с командой Чехословакии — сыгран он был вничью, а еще пропущенная нашими шайба грозила бы мгновенной потерей шансов на первенство.

Организаторы ведущих турниров придумывают хитрые формулы, придающие соревнованиям кубковый характер. Это, конечно, затрудняет советскую сборную, за многие годы привыкшую с полной выкладкой играть на победу в каждой встрече. Но обратим внимание на то, что это поветрие проникло в хоккей не случайно, подобные формулы ныне приняты во всех игровых видах. И надо бы нам научиться предвидеть главную игру и вступать в нее во всеоружии.

Еще вопрос, касающийся не столько послужных списков ведущих команд мира, но существенно затрагивающий скорее хоккейное завтра, — согласитесь, где, как не на соревновании, собравшем мощные хоккейные силы всех стран, возглавляющих эту игру, можно отчетливо рассмотреть перспективы. Вопрос ставлю так: заслужила ли канадская сборная победу, была ли ее игра наделена всеми светлыми чертами, содержащимися в хоккее?

Вопрос требует обстоятельного ответа, и, чтобы завязать его обсуждение, приведу два мнения о команде Канады. Мне было интересно обсудить хоккейные дела с Лу Вайро, бывшем на турнире одним из тренеров сборной США, — он любит размышлять, сопоставлять, обобщать. Кстати, превосходно знает наш хоккей. Я поинтересовался, как ему понравилась тройка Светлов — Семенов — Яшин, выглядевшая здесь достойно, а Вайро улыбнулся: «Я их помню 16-летними».

Мы разговаривали с Вайро перед началом игры американцев со шведами, в полупустом эдмонтонском «Колизеуме», и он качал головой: «Канадцы не любят хоккей. Они отказываются наслаждаться действиями умелых игроков из сборных СССР, США, Швеции. Они убеждены в том, что в хоккей умеют играть только в Канаде, только Гретцки, Босси, Робинсон. Американские тренеры изучают игру всех лучших команд мира, у всех учатся, и оттого с каждым годом наша сборная становится чуточку сильнее. За канадскими специалистами подобного не водится».

И еще одна выдержка — из разговора с Тарасовым. Он, как, вероятно, известно читателям, с огромной охотой ходит на все тренировки, с интересом их рассматривает и любит судить о команде по тому, как она занимается: «Сборная Канады тренировалась на редкость добросовестно. Никто из игроков не нуждался в понуканиях тренеров, а многие оставались после командных занятий, и каждый занимался своими недостатками».

Не ищите разногласий в этих высказываниях.

Всеми достоинствами, которыми канадский хоккей владеет испокон веков, нынешняя сборная была наделена в полной мере. Больше того, она отстаивала, с редкостной заинтересованностью в их процветании, свои приемы игры. И ради этого научилась быть острее, сплоченнее, даже сообразительнее, чем прежние команды, составленные из лучших игроков НХЛ. Старший тренер советской сборной В. Тихонов обратил мое внимание на то, что теперь канадцы, в сущности, не позволяют себе пауз, пустой траты времени, готовы рвануться в атаку, едва отберут шайбу у соперника.

Но перебираю в памяти, как канадцы забрасывали шайбы. Подавляющая их часть была подготовлена быстрым силовым напором. В линии атаки были собраны нападающие, чьи показатели результативности в последнем сезоне внушали безусловное к ним уважение, —- стремительные, резкие, умеющие мгновенно, точно ударить по шайбе. Замечу, что рядом с Тонелли, Миддлтоном, Гуле даже знаменитый Босси выглядел снайпером не высшего класса. Они не обводили соперников, а прорывались сквозь оборону, проводя шайбу благодаря скоростной мощи и охраняя ее атлетическими усилиями. Они не запутывали комбинациями соперников, розыгрыш шайбы ими применялся как способ использования захваченной территории.

Идеи Гретцки лишь мелькали в решительном поведении команды, но не пронизывали его. Гретцки, к слову, я видел прежде более щедрым на выдумки, здесь он ошибался 'нередко, а еще, допускаю, упростил свою игру ради полного объединения с партнерами.

Собственно игровое начало хоккея не было вознаграждено на Кубке Канады, оно не было выражено полно. Но сборные СССР и Швеции проявили заинтересованность в том, чтобы оно сохранилось в ведущих образцах. Захватывающие дух не-прерывные перемещения наших хоккеистов в предварительных матчах, путавшие соперников, дававшие простор для выражения своего умения нападающим; искусство Макарова, Крутова, Светлова, поражавшее, кстати, канадских журналистов (канадцы-то не имеют наклонностей к техническим приемам, дающим не просто результат, а и эстетическое наслаждение); изумительное, насыщенное всевозможными хитростями взаимодействие шведской тройки К. Нильссон — Стеен — Лооб (удивительно, что никого из них организаторы не включили в символическую сборную Кубка), угрожавшей в полуфинале и во втором финале каждым своим изысканием, мастерски находившей обострение, — все это разрешает верить, что хоккей все равно сумеет возвысить красоту движений до уровня нынешнего скоростно-силового могущества.

Другое дело, что в нашей сборной умельцами показали себя нападающие лишь двух звеньев, что шведские хоккеисты, проявившие, кроме мастерства, и редкостную для себя силу духа (в большинстве матчей им приходилось отыгрываться), реже, чем требовал характер игры, разжигали в себе азарт.

Вопросительный турнир — и для тренеров, и для нас с вами, наблюдателей и ценителей хоккея. Вопросительные знаки вдоль пути развития игры. Если снять эти знаки, это обещает хоккею движение вперед.

ЭДМОНТОН.